Папайя по жизни
К князю Эльвэ Синдиколло отправили посланника на второй же день после памятного совещания.
Посланником был Ангарато. Он повез Дориату дары, выделенные щедрой рукой Майтимо, письма от Финарато, который напоминал князю Эльвэ о родстве, письма от Артанис и Айканаро, а также — послание от Великого Князя Нолдор Нолофинвэ Финвиона.
Об Альквалондэ в тех посланиях не было сказано ничего. Князья Нолдор долго совещались — Руссандол с Финдекано считали, что стоит сразу сказать правду, а там — как судьба ляжет, Турукано был за осторожность, и за нее же выступили все княжичи и княжна Nelya Nosse. Феанарионы же на совещаниях помалчивали ради Майтимо и себя самих. Старший Рыжий не прощал им сейчас малейшего непослушания, а Ант, оруженосец, который уже достаточно изучил квенья, чтобы вовремя наставить ушко там где надо и не надо, поведал Финдекано, что «шестеро княжичей Феанорингов» жаловались друг другу, что «князь Маэдрос» преследует их. Жалобы эти услышал «сам Маэдрос», которого Ант обожал лишь немногим меньше своего княжича, и прохрипел своим сорванным голосом: «Вы хотели вождя, милые братья — будет вам вождь, тверже, чем князь Феанаро».
читать дальше Пока Нолдор ожидали возвращения посланника, во все стороны нового края было разослано разведчиков, знатоков земель, руд... Показывались выходы рудных жил, находились плодородные поля и места для будущих крепостей, леса, богатые дичью, и реки, богатые рыбой. Никто в этих богатейших землях не жил, потому что слишком близко были руины Ангбанда, и орки иногда делали набеги вплоть до границ Дориата. Лишь самые смелые из Синдар и Нандор блуждали лесами Хитлуму, Невраста и Белеринда.
Поскольку это были семьи, схожие по натуре с родом Анта Доронинга, которых не устраивал железный порядок, введенный в Дориате, они смотрели на прибывших Еldrim настороженно, но с любопытством и без вражды. Началось братание, обмен песнями, соревнования во владении луком и другими видами оружия... Нолдор, которые, по старой памяти, смотрели свысока на сереброволосых родственников Тэлери, быстро поняли, что Еldrim Сумерек могут быть отважными, почти такими же пылкими, как и сами Нолдор, обожают песни, в которых они мало с кем могли сравниться, а уж из лука стреляют так, что их искусство признавали даже гордовитые лучники Финдекано, которые знали цену своей ловкости. Однако, самого Финдекано превзойти не смог ни один Синда, и лесами звучали песни о великом лучнике Фингоне.
В конце концов, Ангарато вернулся. Собрался княжий совеи, ибо Великий Князь именно так называл совещания между родственниками. Ангарато сидел между братьями Арафинвионами мрачный и даже какой-то растерянный.
— Я все поведал Эльвэ Синдиколло, — рассказывал он, — и отдал письма. Менегрот действительно является чудом из чудес — это город, выбитый прямо в скале. Город каменного кружева... Там прекрасные мосты венчают ручейки, там беседки, словно цветы, скрытые в зарослях. Княгиня Мелиан — чудо красоты, Полубогиня... А княжна Лютэн, еще совсем юное дитя, просто поражает...
— Однако, — отозвался чуть насмешливо Турондо, — у моего родственника такой вид, будто он прибыл с поля проигранной битвы. Не влюбился ли ты, Ангарато, в прекрасную дочь Майэ?
— О, в Лютиэн может влюбиться даже серый горный валун, — ответил Ангарато искренне, — но я лишь любовался госпожой, как то и положено учтивому Эльда. А битву... Битву я действительно проиграл — союза не будет.
— Князь Эльвэ назвал причину? — спросил помрачневший Нолофинвэ.
— Он велел мне перевести дословно, — ответил Ангарато, — «Нолдор могут свободно жить в Хитлуме и на возвышениях Дортониона, и на пустых и незаселенных землях на восток от Дориата, однако в других местах обитает мой народ, и я не потерплю, чтобы вы ограничивали его свободу или, тем более, вытесняли из собственных домов. Так что, вашим князьям и княжичам с Запада следует следить за своим поведением, потому что Властелин Белерианда — я, и каждый, кто хочет жить на этих просторах, должен прислушиваться к моим словам. В Дориате не поселится ни один Нолдо, сюда будут приходить лишь те, кого я приглашу погостить, или те, кто будет нуждаться в моей помощи»
Тишина на собрании вдруг прервалась серебристым смехом, похожим на надтреснутый колокольчик.
— О Великие Валар, — сказал Майтимо, отсмеявшись, — Нолдор, это в правду голос вождя... Властелин Белерианда... Им может зваться лишь тот, кто действительно обладает, а Тинголло милостиво подарил нам право селиться на землях, неподвластных ему. Он царит лишь в Дориате, поэтому пусть радуется, что его соседями будем мы, а не орды орков.
— Однако, что за стиль, — молвил Нолофинвэ тихо, — просто песня...
— Наверное, — ехидно сказала Артанис, которая всегда принимала участие в совещаниях, — этот гордый ответ сочинял сам великий Даэрон, первый певец Дориата. Я слышала, что он положил начало письменности для Синдар, хотя сам Синдиколло использовал для переписки с отцом моей матери тэнгвар — буквицу Феанаро. Теперь князь Эльвэ наверное забыл тэнгвар, а нас считает настолько глупыми, что говорит с нами устами посланника, как до встречи Квэнди с великим Оромэ.
— Ангарато, — спросил Нолофинвэ, — такой ответ не был обусловлен тем, что князь Эльвэ получил известия с Запада?
— Нет, - ответил Ангарато, и невольно нехорошо посмотрел в сторону сыновей Феанаро, — вестей с Запада не было уже давно. Они ничего не знают об Альквалондэ. Князь Эльвэ и княгиня Мелиан, несмотря на резкий тон, пригласили в Менегрот княжича Финарато с братьями и сестрой, как кровных родственников. Но это, собственно, единственные приятные слова, которые я услышал в Менегроте.
— Нечего нам там делать! — фыркнула Артанис, — эти родственнички слишком напыщенные для Нолдор-изгнанников, проклятых Судией.
— Я бы не отказывался так резко, — осторожно молвил Финарато, — с Дориатом нужно поддерживать связь, и может, потом...
— Собственно, — поддержал его Ангарато, — я тоже такого мнения... У них хорошо вышколенное войско, а военачальник Маблунг...
— Нечего, — вдруг резко сказал Морифинвэ, который уже давно не мог усидеть на месте от ярости, - сыновьям Арафинвэ вообще там бывать! Может, тебе, Ангарато, понравилось носиться гонцом туда-сюда, повествуя басни в пещерах Менегрота, и привозя оскорбительные ответы? Как бы не чванился этот напыщенный Эльвэ, но он всего лишь Морвквэндо, им и останется тысячи лет. Не забывай, что Третий Дом прибыл сюда на хвосте у Второго Дома, а ваш князь остался в Валиноре, и вы не имеете права заключать соглашения... Или может вы воспользуетесь родственными связями? Большая честь для Эльда быть сыном, владыки Нолдор, но мать ваша — Тэлерэ, а мы убедились еще в Альквалондэ, что Тэлери жадные и ленивые существа, неспособные ни на дружбу, ни на родство, и таким же является князь Тинголло!
Ангарато вскочил со своего места. К счастью, совещание проходило в шатре у Руссандола, чья очередь была сегодня принимать гостей, и никто из Эльдар не видел ссоры.
— Ты, надменный сын Феанаро, — произнес Арафинвион, — все наши беды и погибель от твоего рода... И упрекаешь мне матерью ты, чистокровный? Ты упрекаешь меня после того, как вы покинули брата в объятиях смерти и уже почти поделили его венец?
Морифинвэ тоже подорвался со своего места и схватился за меч.
— Сядь, Карнистиро! — послышался шепот Майтимо, — Приказываю — сядь!
— Он оскорбил тебя и нас!
— Меня уже ничего не может обидеть, — прошипел Руссандол, — слышишь, неразумное существо? Положи оружие, и займи свое место!
Морифинвэ сел. Страшный надломлеенный голос Майтимо напомнил ему об их совместной вине болезненнее, чем слова Ангарато.
— Простите меня, князь Нельяфинвэ, — сказал Ангарато вежливо, и голос его невольно смягчился, — но сейчас я покину ваш шатер. Вы лично ничем не обидели меня, и я всегда буду чтить ваш непокоренный дух, но позвольте вам посочувствовать — очень уж не повезло вам с родственниками!
Затем Ангарато повернулся и чуть ли не выбежал из шатра. За ним выскочил Айканаро, бросив на Морифинвэ уничтожающий взгляд. Артаресто посмотрел на Финарато и остался сидеть.
— О, — медовым голосом сказала Артанис, — мои братья обладают пламенным духом не хуже чем чистокровные Нолдор... Но позвольте известить многоуважаемого Морифинвэ, что Артанис Алтариэль Арафинвиони не будет перед тем, как навестить родственников, спрашивать разрешения у него.
— Я прошу, — отозвался Нолофинвэ, — прекратить язвительные речи, и подумать над тем, что делать дальше. Собственно, я предлагаю вот что. Свободных земель здесь хватит и на десяток движений, таких, как наше. Мы должны взять Моринготто в осаду — окружить Северь цепью оборонительных крепостей... И держать осаду, пока не накопим сил для взятия Ангбанда. Вы еще не забыли, милые родственники, зачем мы прбыли сюда? Отнюдь не для того, чтобы объявить войну Эльвэ Синдиколло за его неразумный ответ. Мы пришли драться с Тьмой Севера, и нам безразлично, захочет нам помочь князь Эльвэ, или предпочтет отсиживаться за наколдованной его женой-Майэ защитой. Однако, в любой войне, лучше иметь за спиной приятеля, или — хотя бы — не врага. Арафинвионов пригласили в Менегрот — и ладно. Побывайте там. Особые надежды я возлагаю на мудрость нашего Финарато и... на красоту Артанис.
По кругу Эльдар пронесся тихий смешок, а присутствующая здесь же Арельдэ немного обиженно надула губки.
— О, моя дочь тоже хороший миротворец, — усмехнулся Нолофинвэ, — но к сожалению ее не впустят в Дориат без особого приглашения. Впрочем, возможно, со временем недоверие развеется, и мы будем свободно навещать друг друга. Совещание окончено, Нолдор. А в ближайшее время, когда вернутся все наши разведчик
и, мы распределим земли и разделимся, как река делится возле устья. У каждого князя будет достаточно своих забот, стычек станет намного меньше...
— Я надеюсь, что мои земли будут достаточно далеко от княжеств сыновей Феанаро, — пробормотал Турондо, — эти лица, я говорю, конечно, про троих из них, приносят разлад везде, где только появляются.
Распределение земель состоялось где-то через полный круг Раны, названную луной. Однако, Финдекано расстался с побратимом еще до того. Майтимо измерил на карте кусок земель на востоке, ткнул пальцем в точку, возле которой по словам путешествующих Синдар было написано Холм Химринг, и сказал:
— Здесь я построю крепость... И здесь будет мой дом.
— Майтимо, — сказал Финдекано, который был в то время в гостях у брата, и рассматривал карту вместе с ним, — посмотри-ка... Здесь, с северной стороны только равнина...
— Лотлан...
— Если с Севера начнется наступление, то, скорее всего, главный удар будет именно сюда.
— О, я буду ждать, я буду готов...
— Майтимо...
— Побратим, — ласково сказал Руссандол, — в моей жизни остался единственный лучик света — наше оtornasse... И единственная жажда — мести! Я не буду искать себе подруги, потому что не желаю жалости, потому что не хочу, чтобы прекрасная дева опустила глаза, увидев на моем теле следы от орудий палача. Я не хочу, чтобы мной занимались... Я не хочу, чтобы меня позорили мои несдержанные родственники. Вот видишь взгорья Дортониона? Здесь отмечен проход, им когда-то орки прорвались к рубежам Дориата. Здесь веют холодные ветра, и здесь я выделю земли для моих любимых Тьелькормо и Атаринке, чтобы они немного охладили свои горячие головы. Видишь, за этим проходом, что называется Аглон, есть земля, которую Синдар зовут Химлад. Здесь моим красавцам будет уютно и не тесно. И дело будет — стеречь Аглонов проход. А вот — долина Талат-Рунен, Синдар говорят, что там есть озеро Хелеворн, неописуемой красоты... Туда я отправлю Карнистиро, говорят там, в Эред-Луин, живут Наугрим— как раз ему пара, вспыльчивые и ворчливые.
— Он объявит им войну сразу же по приезде, - хмыкнул Финдекано, которому затея собрата не нравилась все больше.
— О, нет... Он будет презирать их, а они его, и каждый будет пытаться обмануть соседа. А тут, между рукавами реки Гелион, я поселю моего quentaro, моего Макалаурэ, чтобы иметь возможность чаще слышать его золотой голос.
— Малых ты оставишь рядом с собой? — спросил Финдекано, вздохнув.
— Нет, они отправятся на юг, в леса Белерианда.
— Это совсем недалеко от Дориата...
— Поэтому я и посылаю туда Амбаруссар. Они смогут поладить с Синдар, ну и опасностей там поменьше. Зато — какие охотничьи угодья! Весь Восточный Белерианд переполнен непуганым зверем...
— Майтимо, но между нами будет невероятное расстояние...
— Я буду приезжать. Ты тоже... И еще...
Руссандол подошел к большому сундуку, что стоял в углу шатра.
— Мы взяли с собой отцовские видящие камни.
— Палантиры?
— О, да... Я дам такие камни Финарато, Туракано, твоему отцу... И тебе.
— Мы сможем говорить...
— Мы сможем даже видеть друг друга. Я буду отправлять тебе письма и рисунки.
— Майтимо... Как?
— Левой. Я научусь. Научился же биться обеими руками. Разве моя левая не удержит кисти, если уже может держать меч?
— Позволь, — вырвалось у Финдекано, — поехать с тобой...
Майтимо покачал головой.
— Ты — старший сын Великого Князя, его опора. Мне жаль, оtorno... Но ты видишь сам — Безумная Троица все время ищет повода с кем-то поссориться. То, что Морьо сцепился с Ангарато — лишь капля в море. Они, все трое, до сих пор думают, что мы в Тирионе, и нужно блистать мечами и хвастаться цветом плащей. Пусть отведают настоящего дела — порубежья. Ну, не грусти, мой побратим. Я не могу видеть твоих поникших глаз.
— После всего — просто разъехаться. Тяжело...
— Судьба, — вздохнул Майтимо, — не забывай, что мы проклятые и грешные Нолдор.
Где-то дней через десять после этого разговора табор Міпуа Nosse поднялся с места и отправился на восток почти в полном составе. Сопровождали их проводники-Синдар, весьма удивленные тем, что пришельцы с Запада решили поселиться в тех опасных местах. Дорога туда тоже была опасной — узкий коридор между границей Дориата, окруженной защитными чарами и Эред-Горгорот. Синдар уверяли, что видели в тех горах тень гигантской паучихи, и что воды горных рек сейчас истекают ядом. Однако, Руссандола это не испугало, а Финдекано провел друга хорошую часть дороги и вернулся в сопровождении своих лучников и верного Анта к озеру Митрим.
Движение распадалось медленно, растекалось, как потоки с гор.
Отправился к побережью, в земли, называемые Невраст, Туракано со своим отрядом и частью обоза, забрав с собой маленькую Итарильдэ. С Туракано вызвалась поехать Арельдэ, заменившая племяннице мать. Арафинвионы с верными Третьего Дома отправились к Западному Белерианду. Финарато собирался поселить братьев с частью войска в Дортонионе, стеречь равнину Ард-Гален, которая тоже была беззащитной перед ударом с Севера. Планов у юного князя было множество — таки договориться с князем Эльвэ, заключить союз с Кирданом, князем тех Телэри, которые в свое время не завоевали до Валинору, а остались на Побережье. Княжество то звалось Фалас, а его жители привыкли называть себя Фалатрим.
Финдекано не сомневался, что его мудрый родственник сумеет породниться со всеми, или, по крайней мере, не поссориться ни с кем. Однако, с уходом Nelya Nosse, его грусть усилилась — еще один хороший приятель надолго покинул его.
А они с отцом остались в Хисиломэ...
Хисиломэ... Так Нолдор называли Хитлум. Земли Мглы...
Здесь было прохладно, гораздо прохладнее, чем в Амане, но Нолдор не обращали на это внимания, шутя, что в Хэлькараксэ было холоднее. Здесь клубились туманы, ползущие с Севера, и поговаривали, что эти туманы напустил Моргот.
Но туманы, наконец, растаяли под лучами Огненного Сердца, и Хитлум стал еще прекраснее, чем был.
Князь Нолофинвэ отвел своему старшему сыну большой кусок земли, который назывался Дор-Ломин. Горная цепь Эред-Ломина отделяло княжество Финдекано от Невраста, где поселился Туракано, а за отрогами Эред-Ветрина начинались земли Финарато.
Нолофинвэ спешил. Он посоветовал Нолдор строиться возле Митрима, ибо долина Серебряного Озера в горном кольце была неплохо защищена. Сам же, с воинами и мастерами начал на востоке Эред-Ветрина, у истока реки Сирион, строительство оборонительной крепости Барад-Эйтель, в земле, которую, по названию источника, называли Эйтель-Сирион. Оттуда было видно равнины Ард-Галена, и по ним все время сновали конные разведчики, прячась в высоких травах, добираясь порой чуть не до Тангородрима, трехглавый верх которого можно было разглядеть с башни крепости среди увитых туманом горных цепей.
Князь Нолофинвэ следил за Ард-Галеном с одной стороны, а с другой стороны из Дортониона бдили Ангарато с Айканаро, и из Барад-Эйтель было видно их сигнальные огни.
Финдекано изнурял себя работой до полного истощения. Он метался между Барад-Эйтель и своим княжеским городом Ломионом, тесал камень, строил, выкладыавал стены, ковал оружие... Порой он вспоминал усадьбу Нолофинвэ в Тирионе, собственные изделия из золота и серебра, что радовали глаз, картины, книги — и задумывался, а стоило ли...
И заживали раны на руках, измученных непосильным трудом, медленно, но верно росли стены твердынь, разрасталось поселение Нолдор в Митриме — и Финдекано стал снова слышать пение птиц, видеть красоту лесных озер и величественных гор. Арфа, забытая и запыленная, снова была извлечена на свет Васы, как Синдар называли дневное светило — Анар, и молодой Нолдо вспомнил, что он является Эльда, который превыше всего ценит красоту и изящество.
В его крепости Ломион кроме собственно отряда воинов, которые остались со своим сапо, поселились их жены и дети, от берегов Митрима переселились некоторые незамужние девы, которые надеялись... Кроме того к Ломиону сошлись из близлежащих лесов блуждающие Синдар, которые из каменных зданий знали лишь Менегрот, и поэтому путешествовали от твердыни к твердыне, нигде не оставаясь подолгу.
Некоторые Синдар, однако, остались в Ломионе, построили себе с помощью Нолдор дома, и поселились в них, желая испробовать новую жизнь. Которая была интересной, особенно для жен, которые переняли от Нолдор способы изготовление шелка-паутинки, и других тканей. Однако, в войска Синдар шли неохотно, мотивируя это тем, что, если бы они хотели выполнять приказы, то сидели бы в Дориате, под рукой Эльвэ Синдиколло.
Посланником был Ангарато. Он повез Дориату дары, выделенные щедрой рукой Майтимо, письма от Финарато, который напоминал князю Эльвэ о родстве, письма от Артанис и Айканаро, а также — послание от Великого Князя Нолдор Нолофинвэ Финвиона.
Об Альквалондэ в тех посланиях не было сказано ничего. Князья Нолдор долго совещались — Руссандол с Финдекано считали, что стоит сразу сказать правду, а там — как судьба ляжет, Турукано был за осторожность, и за нее же выступили все княжичи и княжна Nelya Nosse. Феанарионы же на совещаниях помалчивали ради Майтимо и себя самих. Старший Рыжий не прощал им сейчас малейшего непослушания, а Ант, оруженосец, который уже достаточно изучил квенья, чтобы вовремя наставить ушко там где надо и не надо, поведал Финдекано, что «шестеро княжичей Феанорингов» жаловались друг другу, что «князь Маэдрос» преследует их. Жалобы эти услышал «сам Маэдрос», которого Ант обожал лишь немногим меньше своего княжича, и прохрипел своим сорванным голосом: «Вы хотели вождя, милые братья — будет вам вождь, тверже, чем князь Феанаро».
читать дальше Пока Нолдор ожидали возвращения посланника, во все стороны нового края было разослано разведчиков, знатоков земель, руд... Показывались выходы рудных жил, находились плодородные поля и места для будущих крепостей, леса, богатые дичью, и реки, богатые рыбой. Никто в этих богатейших землях не жил, потому что слишком близко были руины Ангбанда, и орки иногда делали набеги вплоть до границ Дориата. Лишь самые смелые из Синдар и Нандор блуждали лесами Хитлуму, Невраста и Белеринда.
Поскольку это были семьи, схожие по натуре с родом Анта Доронинга, которых не устраивал железный порядок, введенный в Дориате, они смотрели на прибывших Еldrim настороженно, но с любопытством и без вражды. Началось братание, обмен песнями, соревнования во владении луком и другими видами оружия... Нолдор, которые, по старой памяти, смотрели свысока на сереброволосых родственников Тэлери, быстро поняли, что Еldrim Сумерек могут быть отважными, почти такими же пылкими, как и сами Нолдор, обожают песни, в которых они мало с кем могли сравниться, а уж из лука стреляют так, что их искусство признавали даже гордовитые лучники Финдекано, которые знали цену своей ловкости. Однако, самого Финдекано превзойти не смог ни один Синда, и лесами звучали песни о великом лучнике Фингоне.
В конце концов, Ангарато вернулся. Собрался княжий совеи, ибо Великий Князь именно так называл совещания между родственниками. Ангарато сидел между братьями Арафинвионами мрачный и даже какой-то растерянный.
— Я все поведал Эльвэ Синдиколло, — рассказывал он, — и отдал письма. Менегрот действительно является чудом из чудес — это город, выбитый прямо в скале. Город каменного кружева... Там прекрасные мосты венчают ручейки, там беседки, словно цветы, скрытые в зарослях. Княгиня Мелиан — чудо красоты, Полубогиня... А княжна Лютэн, еще совсем юное дитя, просто поражает...
— Однако, — отозвался чуть насмешливо Турондо, — у моего родственника такой вид, будто он прибыл с поля проигранной битвы. Не влюбился ли ты, Ангарато, в прекрасную дочь Майэ?
— О, в Лютиэн может влюбиться даже серый горный валун, — ответил Ангарато искренне, — но я лишь любовался госпожой, как то и положено учтивому Эльда. А битву... Битву я действительно проиграл — союза не будет.
— Князь Эльвэ назвал причину? — спросил помрачневший Нолофинвэ.
— Он велел мне перевести дословно, — ответил Ангарато, — «Нолдор могут свободно жить в Хитлуме и на возвышениях Дортониона, и на пустых и незаселенных землях на восток от Дориата, однако в других местах обитает мой народ, и я не потерплю, чтобы вы ограничивали его свободу или, тем более, вытесняли из собственных домов. Так что, вашим князьям и княжичам с Запада следует следить за своим поведением, потому что Властелин Белерианда — я, и каждый, кто хочет жить на этих просторах, должен прислушиваться к моим словам. В Дориате не поселится ни один Нолдо, сюда будут приходить лишь те, кого я приглашу погостить, или те, кто будет нуждаться в моей помощи»
Тишина на собрании вдруг прервалась серебристым смехом, похожим на надтреснутый колокольчик.
— О Великие Валар, — сказал Майтимо, отсмеявшись, — Нолдор, это в правду голос вождя... Властелин Белерианда... Им может зваться лишь тот, кто действительно обладает, а Тинголло милостиво подарил нам право селиться на землях, неподвластных ему. Он царит лишь в Дориате, поэтому пусть радуется, что его соседями будем мы, а не орды орков.
— Однако, что за стиль, — молвил Нолофинвэ тихо, — просто песня...
— Наверное, — ехидно сказала Артанис, которая всегда принимала участие в совещаниях, — этот гордый ответ сочинял сам великий Даэрон, первый певец Дориата. Я слышала, что он положил начало письменности для Синдар, хотя сам Синдиколло использовал для переписки с отцом моей матери тэнгвар — буквицу Феанаро. Теперь князь Эльвэ наверное забыл тэнгвар, а нас считает настолько глупыми, что говорит с нами устами посланника, как до встречи Квэнди с великим Оромэ.
— Ангарато, — спросил Нолофинвэ, — такой ответ не был обусловлен тем, что князь Эльвэ получил известия с Запада?
— Нет, - ответил Ангарато, и невольно нехорошо посмотрел в сторону сыновей Феанаро, — вестей с Запада не было уже давно. Они ничего не знают об Альквалондэ. Князь Эльвэ и княгиня Мелиан, несмотря на резкий тон, пригласили в Менегрот княжича Финарато с братьями и сестрой, как кровных родственников. Но это, собственно, единственные приятные слова, которые я услышал в Менегроте.
— Нечего нам там делать! — фыркнула Артанис, — эти родственнички слишком напыщенные для Нолдор-изгнанников, проклятых Судией.
— Я бы не отказывался так резко, — осторожно молвил Финарато, — с Дориатом нужно поддерживать связь, и может, потом...
— Собственно, — поддержал его Ангарато, — я тоже такого мнения... У них хорошо вышколенное войско, а военачальник Маблунг...
— Нечего, — вдруг резко сказал Морифинвэ, который уже давно не мог усидеть на месте от ярости, - сыновьям Арафинвэ вообще там бывать! Может, тебе, Ангарато, понравилось носиться гонцом туда-сюда, повествуя басни в пещерах Менегрота, и привозя оскорбительные ответы? Как бы не чванился этот напыщенный Эльвэ, но он всего лишь Морвквэндо, им и останется тысячи лет. Не забывай, что Третий Дом прибыл сюда на хвосте у Второго Дома, а ваш князь остался в Валиноре, и вы не имеете права заключать соглашения... Или может вы воспользуетесь родственными связями? Большая честь для Эльда быть сыном, владыки Нолдор, но мать ваша — Тэлерэ, а мы убедились еще в Альквалондэ, что Тэлери жадные и ленивые существа, неспособные ни на дружбу, ни на родство, и таким же является князь Тинголло!
Ангарато вскочил со своего места. К счастью, совещание проходило в шатре у Руссандола, чья очередь была сегодня принимать гостей, и никто из Эльдар не видел ссоры.
— Ты, надменный сын Феанаро, — произнес Арафинвион, — все наши беды и погибель от твоего рода... И упрекаешь мне матерью ты, чистокровный? Ты упрекаешь меня после того, как вы покинули брата в объятиях смерти и уже почти поделили его венец?
Морифинвэ тоже подорвался со своего места и схватился за меч.
— Сядь, Карнистиро! — послышался шепот Майтимо, — Приказываю — сядь!
— Он оскорбил тебя и нас!
— Меня уже ничего не может обидеть, — прошипел Руссандол, — слышишь, неразумное существо? Положи оружие, и займи свое место!
Морифинвэ сел. Страшный надломлеенный голос Майтимо напомнил ему об их совместной вине болезненнее, чем слова Ангарато.
— Простите меня, князь Нельяфинвэ, — сказал Ангарато вежливо, и голос его невольно смягчился, — но сейчас я покину ваш шатер. Вы лично ничем не обидели меня, и я всегда буду чтить ваш непокоренный дух, но позвольте вам посочувствовать — очень уж не повезло вам с родственниками!
Затем Ангарато повернулся и чуть ли не выбежал из шатра. За ним выскочил Айканаро, бросив на Морифинвэ уничтожающий взгляд. Артаресто посмотрел на Финарато и остался сидеть.
— О, — медовым голосом сказала Артанис, — мои братья обладают пламенным духом не хуже чем чистокровные Нолдор... Но позвольте известить многоуважаемого Морифинвэ, что Артанис Алтариэль Арафинвиони не будет перед тем, как навестить родственников, спрашивать разрешения у него.
— Я прошу, — отозвался Нолофинвэ, — прекратить язвительные речи, и подумать над тем, что делать дальше. Собственно, я предлагаю вот что. Свободных земель здесь хватит и на десяток движений, таких, как наше. Мы должны взять Моринготто в осаду — окружить Северь цепью оборонительных крепостей... И держать осаду, пока не накопим сил для взятия Ангбанда. Вы еще не забыли, милые родственники, зачем мы прбыли сюда? Отнюдь не для того, чтобы объявить войну Эльвэ Синдиколло за его неразумный ответ. Мы пришли драться с Тьмой Севера, и нам безразлично, захочет нам помочь князь Эльвэ, или предпочтет отсиживаться за наколдованной его женой-Майэ защитой. Однако, в любой войне, лучше иметь за спиной приятеля, или — хотя бы — не врага. Арафинвионов пригласили в Менегрот — и ладно. Побывайте там. Особые надежды я возлагаю на мудрость нашего Финарато и... на красоту Артанис.
По кругу Эльдар пронесся тихий смешок, а присутствующая здесь же Арельдэ немного обиженно надула губки.
— О, моя дочь тоже хороший миротворец, — усмехнулся Нолофинвэ, — но к сожалению ее не впустят в Дориат без особого приглашения. Впрочем, возможно, со временем недоверие развеется, и мы будем свободно навещать друг друга. Совещание окончено, Нолдор. А в ближайшее время, когда вернутся все наши разведчик
и, мы распределим земли и разделимся, как река делится возле устья. У каждого князя будет достаточно своих забот, стычек станет намного меньше...
— Я надеюсь, что мои земли будут достаточно далеко от княжеств сыновей Феанаро, — пробормотал Турондо, — эти лица, я говорю, конечно, про троих из них, приносят разлад везде, где только появляются.
Распределение земель состоялось где-то через полный круг Раны, названную луной. Однако, Финдекано расстался с побратимом еще до того. Майтимо измерил на карте кусок земель на востоке, ткнул пальцем в точку, возле которой по словам путешествующих Синдар было написано Холм Химринг, и сказал:
— Здесь я построю крепость... И здесь будет мой дом.
— Майтимо, — сказал Финдекано, который был в то время в гостях у брата, и рассматривал карту вместе с ним, — посмотри-ка... Здесь, с северной стороны только равнина...
— Лотлан...
— Если с Севера начнется наступление, то, скорее всего, главный удар будет именно сюда.
— О, я буду ждать, я буду готов...
— Майтимо...
— Побратим, — ласково сказал Руссандол, — в моей жизни остался единственный лучик света — наше оtornasse... И единственная жажда — мести! Я не буду искать себе подруги, потому что не желаю жалости, потому что не хочу, чтобы прекрасная дева опустила глаза, увидев на моем теле следы от орудий палача. Я не хочу, чтобы мной занимались... Я не хочу, чтобы меня позорили мои несдержанные родственники. Вот видишь взгорья Дортониона? Здесь отмечен проход, им когда-то орки прорвались к рубежам Дориата. Здесь веют холодные ветра, и здесь я выделю земли для моих любимых Тьелькормо и Атаринке, чтобы они немного охладили свои горячие головы. Видишь, за этим проходом, что называется Аглон, есть земля, которую Синдар зовут Химлад. Здесь моим красавцам будет уютно и не тесно. И дело будет — стеречь Аглонов проход. А вот — долина Талат-Рунен, Синдар говорят, что там есть озеро Хелеворн, неописуемой красоты... Туда я отправлю Карнистиро, говорят там, в Эред-Луин, живут Наугрим— как раз ему пара, вспыльчивые и ворчливые.
— Он объявит им войну сразу же по приезде, - хмыкнул Финдекано, которому затея собрата не нравилась все больше.
— О, нет... Он будет презирать их, а они его, и каждый будет пытаться обмануть соседа. А тут, между рукавами реки Гелион, я поселю моего quentaro, моего Макалаурэ, чтобы иметь возможность чаще слышать его золотой голос.
— Малых ты оставишь рядом с собой? — спросил Финдекано, вздохнув.
— Нет, они отправятся на юг, в леса Белерианда.
— Это совсем недалеко от Дориата...
— Поэтому я и посылаю туда Амбаруссар. Они смогут поладить с Синдар, ну и опасностей там поменьше. Зато — какие охотничьи угодья! Весь Восточный Белерианд переполнен непуганым зверем...
— Майтимо, но между нами будет невероятное расстояние...
— Я буду приезжать. Ты тоже... И еще...
Руссандол подошел к большому сундуку, что стоял в углу шатра.
— Мы взяли с собой отцовские видящие камни.
— Палантиры?
— О, да... Я дам такие камни Финарато, Туракано, твоему отцу... И тебе.
— Мы сможем говорить...
— Мы сможем даже видеть друг друга. Я буду отправлять тебе письма и рисунки.
— Майтимо... Как?
— Левой. Я научусь. Научился же биться обеими руками. Разве моя левая не удержит кисти, если уже может держать меч?
— Позволь, — вырвалось у Финдекано, — поехать с тобой...
Майтимо покачал головой.
— Ты — старший сын Великого Князя, его опора. Мне жаль, оtorno... Но ты видишь сам — Безумная Троица все время ищет повода с кем-то поссориться. То, что Морьо сцепился с Ангарато — лишь капля в море. Они, все трое, до сих пор думают, что мы в Тирионе, и нужно блистать мечами и хвастаться цветом плащей. Пусть отведают настоящего дела — порубежья. Ну, не грусти, мой побратим. Я не могу видеть твоих поникших глаз.
— После всего — просто разъехаться. Тяжело...
— Судьба, — вздохнул Майтимо, — не забывай, что мы проклятые и грешные Нолдор.
Где-то дней через десять после этого разговора табор Міпуа Nosse поднялся с места и отправился на восток почти в полном составе. Сопровождали их проводники-Синдар, весьма удивленные тем, что пришельцы с Запада решили поселиться в тех опасных местах. Дорога туда тоже была опасной — узкий коридор между границей Дориата, окруженной защитными чарами и Эред-Горгорот. Синдар уверяли, что видели в тех горах тень гигантской паучихи, и что воды горных рек сейчас истекают ядом. Однако, Руссандола это не испугало, а Финдекано провел друга хорошую часть дороги и вернулся в сопровождении своих лучников и верного Анта к озеру Митрим.
Движение распадалось медленно, растекалось, как потоки с гор.
Отправился к побережью, в земли, называемые Невраст, Туракано со своим отрядом и частью обоза, забрав с собой маленькую Итарильдэ. С Туракано вызвалась поехать Арельдэ, заменившая племяннице мать. Арафинвионы с верными Третьего Дома отправились к Западному Белерианду. Финарато собирался поселить братьев с частью войска в Дортонионе, стеречь равнину Ард-Гален, которая тоже была беззащитной перед ударом с Севера. Планов у юного князя было множество — таки договориться с князем Эльвэ, заключить союз с Кирданом, князем тех Телэри, которые в свое время не завоевали до Валинору, а остались на Побережье. Княжество то звалось Фалас, а его жители привыкли называть себя Фалатрим.
Финдекано не сомневался, что его мудрый родственник сумеет породниться со всеми, или, по крайней мере, не поссориться ни с кем. Однако, с уходом Nelya Nosse, его грусть усилилась — еще один хороший приятель надолго покинул его.
А они с отцом остались в Хисиломэ...
Хисиломэ... Так Нолдор называли Хитлум. Земли Мглы...
Здесь было прохладно, гораздо прохладнее, чем в Амане, но Нолдор не обращали на это внимания, шутя, что в Хэлькараксэ было холоднее. Здесь клубились туманы, ползущие с Севера, и поговаривали, что эти туманы напустил Моргот.
Но туманы, наконец, растаяли под лучами Огненного Сердца, и Хитлум стал еще прекраснее, чем был.
Князь Нолофинвэ отвел своему старшему сыну большой кусок земли, который назывался Дор-Ломин. Горная цепь Эред-Ломина отделяло княжество Финдекано от Невраста, где поселился Туракано, а за отрогами Эред-Ветрина начинались земли Финарато.
Нолофинвэ спешил. Он посоветовал Нолдор строиться возле Митрима, ибо долина Серебряного Озера в горном кольце была неплохо защищена. Сам же, с воинами и мастерами начал на востоке Эред-Ветрина, у истока реки Сирион, строительство оборонительной крепости Барад-Эйтель, в земле, которую, по названию источника, называли Эйтель-Сирион. Оттуда было видно равнины Ард-Галена, и по ним все время сновали конные разведчики, прячась в высоких травах, добираясь порой чуть не до Тангородрима, трехглавый верх которого можно было разглядеть с башни крепости среди увитых туманом горных цепей.
Князь Нолофинвэ следил за Ард-Галеном с одной стороны, а с другой стороны из Дортониона бдили Ангарато с Айканаро, и из Барад-Эйтель было видно их сигнальные огни.
Финдекано изнурял себя работой до полного истощения. Он метался между Барад-Эйтель и своим княжеским городом Ломионом, тесал камень, строил, выкладыавал стены, ковал оружие... Порой он вспоминал усадьбу Нолофинвэ в Тирионе, собственные изделия из золота и серебра, что радовали глаз, картины, книги — и задумывался, а стоило ли...
И заживали раны на руках, измученных непосильным трудом, медленно, но верно росли стены твердынь, разрасталось поселение Нолдор в Митриме — и Финдекано стал снова слышать пение птиц, видеть красоту лесных озер и величественных гор. Арфа, забытая и запыленная, снова была извлечена на свет Васы, как Синдар называли дневное светило — Анар, и молодой Нолдо вспомнил, что он является Эльда, который превыше всего ценит красоту и изящество.
В его крепости Ломион кроме собственно отряда воинов, которые остались со своим сапо, поселились их жены и дети, от берегов Митрима переселились некоторые незамужние девы, которые надеялись... Кроме того к Ломиону сошлись из близлежащих лесов блуждающие Синдар, которые из каменных зданий знали лишь Менегрот, и поэтому путешествовали от твердыни к твердыне, нигде не оставаясь подолгу.
Некоторые Синдар, однако, остались в Ломионе, построили себе с помощью Нолдор дома, и поселились в них, желая испробовать новую жизнь. Которая была интересной, особенно для жен, которые переняли от Нолдор способы изготовление шелка-паутинки, и других тканей. Однако, в войска Синдар шли неохотно, мотивируя это тем, что, если бы они хотели выполнять приказы, то сидели бы в Дориате, под рукой Эльвэ Синдиколло.
@темы: Перевод, Фанфикшн, Нолфинги, Сильмариллион
-
-
08.08.2016 в 02:10Если использовали тенгвар то только для переписки между Валинором и Белериандом... Феанор вроде в Валиноре родился и там совершенствовал руны Румеля. вопрос как??? кораблики не плавали, птички не летали - связи никакой не было ... как могла идти переписка?
-
-
08.08.2016 в 20:45Или я чего-то не помню, или переписка имела место быть, теми же птичками-корабликами.
-
-
09.08.2016 в 00:12